раз пошла такая пьянка, перетащу и ее тоже.
ЭТо уже не мечты, это уже из разряда - "Что для тебя ВСЕ?". Я тогда не смогла ответить на этот вопрос, т.е. сформулировать. Казалось для меня ВСЕ - это ВСЕ. Ни от чего я отказаться не могла.
ОДНАЖДЫ УТРОМ БЕЛКА И МУРАВЕЙ ШЛИ по лесу...читать дальше
- Куда мы идем, вообще говоря? - спросила Белка.
- Вдаль, ответил Муравей.
- Ясно, - сказала Белка.
Был славный денек, и они шли по лесу, вдаль.
- Мир такой огромный, Белка... - сказал Муравей.
- Да, - сказала Белка.
- И чем дальше идешь, тем больше он становится, - добавил Муравей.
Белка промолчала.
- То есть, вообще говоря, - продолжал Муравей, - если идти все время вперед и вперед,он просто бесконечный.
Белка кивнула. Но она не знала, что такое "бесконечный", и ей с трудом верилось, что можно идти все время вперед. Она изо всех сил задумалась. "Если я усядусь, - думала она, - мир опять уменьшится? А если я как усядусь, да так уж и не встану?"
Эта мысль показалась ей чересчур сложной, и она решила, что время от времени будет поглядывать назад.
Они шли по необозримому простору. Время от времени им настречу попадался валун, а над головами у них было огромное синее небо, по которому проплывало порой маленькое белое облачко.
Так шли они долго -долго.
И вдруг дорогу им преградила стена.
Это была большая, высокая стена. По ней вился плющ, и камни были искрошены и изъедены ветром и дождями.
Они прошлись немного вдоль стены. Нигде не было ни двери, ни пролома, и конца стене тоже видно не было.
- Дальше нельзя, - сказала Белка.
- Нет, мы ее перелезем, - возразил Муравей. - Смотри-ка.
Он взобрался Белке не голову, встал на плечи и вскарабкался на стену.
- Ну и что там, на той стороне? - с любопытством спросила Белка.
Долгое время было тихо. Потом Муравей сказал:
- Ничего.
- Ну и что ты там видишь-то? - настаивала Белка.
- Ничего.
- Но если ты вниз смотришь,ты хоть землю видишь?
- Нет.
- А небо? Небо-то хоть есть?
- Нет, и неба нет.
- Темно там что ли?
- Нет! - завопил Муравей. - Там НИКАК!
Стало тихо. Белка задумалась.
- Оно там что, очень древнее такое? - спросила она наконец. - Такое седое?
- Нет, сказал Муравей. - Ничего подобного.
- Ты что-нибудь слышишь?
- Нет, - сказал Муравей. - Ничего.
- То есть там совсем-совсем тихо?
- Не знаю.
- Но если ты ничего не слышишь, значит, там тихо?
- Да, сказал Муравей, - Наверно. И все-таки там не тихо. ТАм просто никак.
- Но такого не бывает, - сказала Белка.
- Не бывает, - согласился Муравей.
Белка опять задумалась.
- Пахнет там чем-нибудь? - спросила она.
- Ничем не пахнет, - сказал Муравей.
Белка замолчала и опять задумалась.
- А если бы ты умел летать, смог бы ты надо всем этим пролететь?
- Над чем над этим?
- А вот над всем этим.
- Да там же нет ничего. Я же тебе говорю. Ничего там нет.
- А ты можешь там на другую сторону упасть?
- Да нет там никакой другой стороны! Есть только эта. Чего ты привязалась с вопросами!
Муравей спрыгнул на замелю, и они уселись в траву, спиной к стене.
Долгое время они молчали. Потом Белка сказала:
- Далековато мы забрели.
Она оглянулась на громадную равнину, протянувшуюся до самого леса, который казался отсюда маленькой черной точкой на горизонте.
Муравей молчал. Белка видела, что его одолевали мысли, и было похоже, что мысли эти у него в голове не укладывались. Лоб его бороздили глубокие морщины.
Немного погодя Муравей принялся подкапывать стену. Во все строны полетели комья земли. Но на полпути он остановился.
- Дальше не могу, - услышала Белка его крик.
- Почему? - крикнула Белка в ответ.
- Рыть больше нечего.
- Земли, что ли больше нет?
- Нет.
- А что есть?
Было тихо. Потом прозвучало михое и неуверенное:
- Ничего.
Муравей выбрался назад и встал рядом с Белкой. Он стряхнул с себя землю.
- И все-таки, должна же быть другая сторона, - сказал он. - Просто должна!
- А почему должна? - спросила Белка.
- Должна! - завопил Муравей. - Должна! - Он затопал ногами и в ярости заметался взад-вперед. - Должно быть ЧТО-ТО!
- А что? - спросила Белка.
- Что-то! - Голос у Муравья сорвался и перешел в визг. Лицо у него стало багровое и осунувшееся, усики поднялись дыбом.
- Ничего - это ужасно, - завопил он. Потом зажмурился и тихо сказал:
- Нет. Ничего - это не ужасно. Ничего - это НИЧЕГО.
- Тогда это еще хуже, - осторожно сказала Белка.
- Нет! - завизжал Муравей. Он встал на голову и принялся размахивать лапками. - Это ничего!
Белка замолчала и потупилась, потом прижала кончик хвоста к носу.
"Если там ничего нет, - думала она, - стало быть, здесь - все". Она посмотрела на небо, на простор, на дальний лес и на Муравья рядом с ней. "это , стало быть, и есть все, - подумала она. - И больше ничего."
Она кивнула и на этом успокоилась. "А больше и ничего не надо", - решила она.
Но Муравей носился вокруг, раскрасневшись, согнув плечи. Лицо его было покрыто морщинами, и он беспрестанно повторял, все тише и тише: "должно быть что-то. Что-то должно быть. Должно быть".
- Пошли-ка домой, - сказала проголодавшаяся Белка.
Муравей тяжко вздохнул, еще раз с сомнением глянул на стену, повторил: "Должно быть что-то", - и зашагал впереди Белки назад, на равнину.
Молча шли они по направлению к лесу.
Немного погодя Белка оглянулась. Стена казалась уже маленькой черной полоской.
К наступлению темноты они добрались до леса.
- Мир мне не нравится, - сказал Муравей.
Белка ничего не ответила.
- Опять что-то, что мне не нравится, - продолжал Муравей и покачал головой.
Белка задумалась о предметах, которые ей время от времени не нравились, - например, прокисший мед, боли в хвосте или коряво написанные письма.
Поздним вечером они сидели дома у Белки, высоко на ее дереве, ели красный сироп и рассуждали о днях рождения, о тортах, о солнце, о запахе сосновой смолы, о Журавле и о лете. Обо всем, кроме мира и того, что было за ним.
ЭТо уже не мечты, это уже из разряда - "Что для тебя ВСЕ?". Я тогда не смогла ответить на этот вопрос, т.е. сформулировать. Казалось для меня ВСЕ - это ВСЕ. Ни от чего я отказаться не могла.
ОДНАЖДЫ УТРОМ БЕЛКА И МУРАВЕЙ ШЛИ по лесу...читать дальше
- Куда мы идем, вообще говоря? - спросила Белка.
- Вдаль, ответил Муравей.
- Ясно, - сказала Белка.
Был славный денек, и они шли по лесу, вдаль.
- Мир такой огромный, Белка... - сказал Муравей.
- Да, - сказала Белка.
- И чем дальше идешь, тем больше он становится, - добавил Муравей.
Белка промолчала.
- То есть, вообще говоря, - продолжал Муравей, - если идти все время вперед и вперед,он просто бесконечный.
Белка кивнула. Но она не знала, что такое "бесконечный", и ей с трудом верилось, что можно идти все время вперед. Она изо всех сил задумалась. "Если я усядусь, - думала она, - мир опять уменьшится? А если я как усядусь, да так уж и не встану?"
Эта мысль показалась ей чересчур сложной, и она решила, что время от времени будет поглядывать назад.
Они шли по необозримому простору. Время от времени им настречу попадался валун, а над головами у них было огромное синее небо, по которому проплывало порой маленькое белое облачко.
Так шли они долго -долго.
И вдруг дорогу им преградила стена.
Это была большая, высокая стена. По ней вился плющ, и камни были искрошены и изъедены ветром и дождями.
Они прошлись немного вдоль стены. Нигде не было ни двери, ни пролома, и конца стене тоже видно не было.
- Дальше нельзя, - сказала Белка.
- Нет, мы ее перелезем, - возразил Муравей. - Смотри-ка.
Он взобрался Белке не голову, встал на плечи и вскарабкался на стену.
- Ну и что там, на той стороне? - с любопытством спросила Белка.
Долгое время было тихо. Потом Муравей сказал:
- Ничего.
- Ну и что ты там видишь-то? - настаивала Белка.
- Ничего.
- Но если ты вниз смотришь,ты хоть землю видишь?
- Нет.
- А небо? Небо-то хоть есть?
- Нет, и неба нет.
- Темно там что ли?
- Нет! - завопил Муравей. - Там НИКАК!
Стало тихо. Белка задумалась.
- Оно там что, очень древнее такое? - спросила она наконец. - Такое седое?
- Нет, сказал Муравей. - Ничего подобного.
- Ты что-нибудь слышишь?
- Нет, - сказал Муравей. - Ничего.
- То есть там совсем-совсем тихо?
- Не знаю.
- Но если ты ничего не слышишь, значит, там тихо?
- Да, сказал Муравей, - Наверно. И все-таки там не тихо. ТАм просто никак.
- Но такого не бывает, - сказала Белка.
- Не бывает, - согласился Муравей.
Белка опять задумалась.
- Пахнет там чем-нибудь? - спросила она.
- Ничем не пахнет, - сказал Муравей.
Белка замолчала и опять задумалась.
- А если бы ты умел летать, смог бы ты надо всем этим пролететь?
- Над чем над этим?
- А вот над всем этим.
- Да там же нет ничего. Я же тебе говорю. Ничего там нет.
- А ты можешь там на другую сторону упасть?
- Да нет там никакой другой стороны! Есть только эта. Чего ты привязалась с вопросами!
Муравей спрыгнул на замелю, и они уселись в траву, спиной к стене.
Долгое время они молчали. Потом Белка сказала:
- Далековато мы забрели.
Она оглянулась на громадную равнину, протянувшуюся до самого леса, который казался отсюда маленькой черной точкой на горизонте.
Муравей молчал. Белка видела, что его одолевали мысли, и было похоже, что мысли эти у него в голове не укладывались. Лоб его бороздили глубокие морщины.
Немного погодя Муравей принялся подкапывать стену. Во все строны полетели комья земли. Но на полпути он остановился.
- Дальше не могу, - услышала Белка его крик.
- Почему? - крикнула Белка в ответ.
- Рыть больше нечего.
- Земли, что ли больше нет?
- Нет.
- А что есть?
Было тихо. Потом прозвучало михое и неуверенное:
- Ничего.
Муравей выбрался назад и встал рядом с Белкой. Он стряхнул с себя землю.
- И все-таки, должна же быть другая сторона, - сказал он. - Просто должна!
- А почему должна? - спросила Белка.
- Должна! - завопил Муравей. - Должна! - Он затопал ногами и в ярости заметался взад-вперед. - Должно быть ЧТО-ТО!
- А что? - спросила Белка.
- Что-то! - Голос у Муравья сорвался и перешел в визг. Лицо у него стало багровое и осунувшееся, усики поднялись дыбом.
- Ничего - это ужасно, - завопил он. Потом зажмурился и тихо сказал:
- Нет. Ничего - это не ужасно. Ничего - это НИЧЕГО.
- Тогда это еще хуже, - осторожно сказала Белка.
- Нет! - завизжал Муравей. Он встал на голову и принялся размахивать лапками. - Это ничего!
Белка замолчала и потупилась, потом прижала кончик хвоста к носу.
"Если там ничего нет, - думала она, - стало быть, здесь - все". Она посмотрела на небо, на простор, на дальний лес и на Муравья рядом с ней. "это , стало быть, и есть все, - подумала она. - И больше ничего."
Она кивнула и на этом успокоилась. "А больше и ничего не надо", - решила она.
Но Муравей носился вокруг, раскрасневшись, согнув плечи. Лицо его было покрыто морщинами, и он беспрестанно повторял, все тише и тише: "должно быть что-то. Что-то должно быть. Должно быть".
- Пошли-ка домой, - сказала проголодавшаяся Белка.
Муравей тяжко вздохнул, еще раз с сомнением глянул на стену, повторил: "Должно быть что-то", - и зашагал впереди Белки назад, на равнину.
Молча шли они по направлению к лесу.
Немного погодя Белка оглянулась. Стена казалась уже маленькой черной полоской.
К наступлению темноты они добрались до леса.
- Мир мне не нравится, - сказал Муравей.
Белка ничего не ответила.
- Опять что-то, что мне не нравится, - продолжал Муравей и покачал головой.
Белка задумалась о предметах, которые ей время от времени не нравились, - например, прокисший мед, боли в хвосте или коряво написанные письма.
Поздним вечером они сидели дома у Белки, высоко на ее дереве, ели красный сироп и рассуждали о днях рождения, о тортах, о солнце, о запахе сосновой смолы, о Журавле и о лете. Обо всем, кроме мира и того, что было за ним.